Л.Баум. Подводники Балтики атакуют

В России пока нет памятника «рыцарям морских глубин» времен Первой мировой

В годы Первой мировой войны воюющее человечество освоило еще одну стихию, в которой надеялось одерживать решающие победы - подводное пространство, гидрокосмос. В подводных лодках была реализована вековая мечта военного люда о шапке-невидимке. Кто из полководцев не мечтал наносить грозные удары, оставаясь незамеченным для противника, а значит и неуязвимым? Так на заре XX века в истории войн появилось практически невидимое оружие - подводные лодки.

Я стою на старом бетонном причале финского порта Гангэ. Именно отсюда уходили в море русские подводные лодки в свои самые первые боевые походы. Тогда, в 1914-м, как, впрочем, и сейчас Гангэ, известный у нас благодаря исторической победе русского флота над шведами, как Гангут, был уютным курортным городком. И мало кто знал, что здесь базировался 1-й дивизион подводных лодок, куда входили вполне современные и грозные по тем временам субмарины «Барс», «Вепрь» и «Гепард». По ту сторону Финского залива, в Ревеле, стоял 2-й дивизион («Тигр», «Львица» и «Пантера»). Оба дивизиона входили в дивизию подводных лодок Балтийского моря, главная задача которой была прикрыть морские подступы к столице империи.

До начала мировой войны ни у одной из морских держав не было реального опыта боевого применения подводных лодок. И потому тактика их действий была весьма примитивна.

С началом войны предполагалось вывести подводные лодки в Финский залив, расставить их на якорях в шахматном порядке и ждать приближения противника. В бой вступает та лодка, вблизи которой будут проходить корабли противника.

По сути, это было своего рода подвижное минное поле, начиненное людьми и торпедами.

В 1909 году преподаватель Морской академии лейтенант (впоследствии известный военный теоретик, контр-адмирал) А.Д. Бубнов писал, что лодки в будущей войне будут нести позиционную службу у своих берегов, "как своеобразные минные банки... Единственное их преимущество, по сравнению с обыкновенными минными банками, заключается в том, что их почти невозможно снять с позиции до прихода эскадры, но зато корабль имеет против их оружия - сети, которых он не имеет против мин заграждения".

Именно так и встретили подводники 1-го дивизиона начало войны: вышли в Финский залив и стали на якоря, поджидая противника. А ведь два года назад, в 1912-м, русские подлодки принимали участие во флотских маневрах на Балтике и успешно атаковали дозор крейсеров, прорвав охранение из миноносцев. Тем не менее, об атаке движущейся цели и о действиях против торговых судов тогда всерьез почти никто не задумывался. Считалось, что в лучшем случае подводной лодке удастся атаковать вражеский корабль, стоящий на якоре. Именно так германская субмарина U-9 потопила за несколько часов сразу три английских крейсера в Северном море: «Хог», «Абукир» и «Кресси». Те стояли на якорях в открытом море без охранения. И немецкие подводники, как в тире, поочередно торпедировали все три корабля. Это была серьезная заявка на то, что отныне в борьбе на морях появилось новое грозное оружие - подводная лодка. Его коварную мощь испытали на себе и русские моряки в первый же месяц войны. На подходе к Ревелю был торпедирован крейсер «Паллада». На нем сдетонировали артпогреба и корабль затонул за считанные минуты. В живых не осталось никого. На подводные лодки стали смотреть как на полноценные боевые корабли, и очень скоро тактику поджидания противника сменили на активные действия: рейды к берегам противника и охоту за его кораблями. Так, уже 7 сентября подводная лодка «Акула» под командованием лейтенанта Николая Гудима вышла в поход к Дагерорту на поиск противника. Командир не спешил с возвращением в базу и на свой страх и риск двинулся к берегам Швеции, откуда регулярно ходили транспорты с рудой для Германии. На следующий день сигнальщик обнаружил двухтрубный германский крейсер «Амазон». Его охраняли два миноносца. Гудим дал залп с дистанции в 7 кабельтовых, но немцы успели заметить след торпеды и ушли за остров Готска-Санде. Так прошла первая атака русских подводников на Балтике.

И если в 1914 году русские подводники успели до зимнего ледостава совершить всего 18 походов, то уже в следующем - почти в пять раз больше. К сожалению, по-настоящему боевой счет открыть не удалось. Ни одна из торпедных атак 1915 года не увенчалась успехом. Дело в том, что русские торпеды не выдерживали погружения на большую глубину. Тем не менее, подводники захватили два вражеских парохода с грузом.

«Первая половина кампании 1915 года, - как свидетельствует участник событий боевой морской офицер, историк флота А.В. Томашевич, - характеризуется весьма активными действиями русских подводных лодок против германского флота, имевшего целью закупорку выходов русского флота в Балтийское море. Русские подводные лодки захватили несколько кораблей противника и своим присутствием оказали большое влияние на ход операций германского флота, сорвав этим ряд его операций. В результате, противник не мог развернуть намеченный план операций в северной части Балтийского моря».

Это был год, когда командиры русских подводных лодок в боевых условиях с полного нуля вырабатывали тактику подводных атак, маневрирования, разведки. Ведь не было никаких боевых документов, кроме инструкции позиционной службы. Опыт давался смертельным риском и отчаянной храбростью.

Вахтенный офицер подводной лодки «Волк» лейтенант В. Подерни писал: «Мы, офицеры, по виду спокойно сидим в кают-компании и лишь изредка перекидываемся фразами. У каждого из нас работает мысль в одном и том же направлении: хочется все обдумать, принять во внимание и учесть всевозможные случайности. Каждый предлагает какую-нибудь комбинацию. Говорим намеками, одной-двумя фразами, но мысль становится каждому сразу понятна. Глядим в карту, и командир, собирая все мнения, ни одного не оставляет неразобранным, не подвергнутым всесторонней критике. Какая чудная и совершенная школа! Теория тут же проверяется практикой, и какой практикой! Ум человеческий изощряется до предела. Приходится помнить, что на карту ставится своя и много других жизней. Несчастие может произойти от малейшей оплошности человека. Нечего и говорить о механизмах: неисправность их или просто плохое действие угрожает серьезными последствиями. И потому-то они подвергаются постоянным осмотрам и проверкам».

30 апреля 1915 года подводная лодка «Дракон» под командованием лейтенанта Н. Ильинского обнаружила немецкий крейсер в охранении миноносцев. Лодка также была обнаружена и подверглась артиллерийскому обстрелу и преследованию. Искусно уклоняясь, командир «Дракона» в это время направлял лодку не на отрыв, а на курс сближения, с тем, чтобы определить элементы движения главной цели и атаковать ее, для чего ухитрялся несколько раз поднимать перископ. Он избежал опасности тарана и в то же время выпустил торпеду по крейсеру. В лодке явственно слышали взрыв. Через некоторое время, всплыв снова на перископную глубину и обнаружив другой крейсер, Ильинский атаковал и его. Торпеда прошла вблизи корабля, что заставило его уйти из этого района.

Чуть позже - в мае - Балтийский флот облетела весть о дерзкой атаке германской эскадры подводной лодкой «Окунь». Ею командовал один из первых офицеров-подводников лейтенант Василий Меркушев. Находясь в море, он встретил 10 немецких линкоров и крейсеров, шедших под охраной миноносцев.

Это была почти самоубийственная атака. Но Меркушев прорвал линию охраны и лег на боевой курс, выбрав один из самых крупных кораблей.

Но с линкора заметили перископ и тут же, дав полный ход, тяжелый корабль пошел на таран. Расстояние было слишком мало, и гибель «Окуня» казалось неминуемой. Все решали секунды.

«Боцман, ныряй на глубину 40 футов!». Едва Меркушев успел отдать эту команду, как лодка стала валиться на борт - линкор подмял ее под себя. Только хладнокровие командира и отменная выучка экипажа позволили вывернуться из-под днища дредноута и уйти на глубину с погнутым перископом. Но даже в таком положении «Окунь» успел выпустить две торпеды, причем ясно был слышен взрыв одной из них. Немецкий флагман, не желая рисковать большими кораблями, почел за благо вернуться в базу. Выход эскадры был сорван! «Окунь» пришел в Ревель с согнутым «глаголем» перископом. Но пришел. За эту лихую атаку лейтенант Меркушев был награжден Георгиевским оружием.

Итак, уже в 1915 году штаб командующего морскими силами Балтийского моря признавал: «Теперь, при обсуждении будущих операций, в основу всего приходится класть свойства подводных лодок».

Но вернемся в Гангэ… Когда-то в местных замках обитали рыцари… Спустя столетия, в разгар Первой мировой войны сюда снова пришли рыцари - рыцари морских глубин. У большинства офицеров этого отряда русских подводников в фамильных дворянских гербах и в самом деле были рыцарские шлемы, как, например, у старшего офицера подводной лодки «Волк» мичмана Александра Бахтина: «Щит увенчан… шлемом с дворянскою на нем Короною на поверхности, которой видно черное орлиное крыло…» - гласит древний «Гербовник». Или в фамильном гербе жены мичмана Бахтина - Ольги Букреевой - щит увенчан такой же короной с воздетой рукой, закованной в доспехи. В руке - черный меч…

Впрочем, даже если бы у них и не было этих дворянских регалий (за которые им пришлось потом горько поплатиться), они все равно были рыцарями - по духу своему, по душевному складу…

Когда подводная лодка «Гепард» уходила в свой последний поход, офицеры преподнесли жене своего товарища корзинку с белыми хризантемами. «По ним вы узнаете, что мы живы и у нас все хорошо. Ведь они не завянут до нашего возвращения…». Хризантемы стояли долго. Они не завяли даже тогда, когда вышли все сроки возвращения «Гепарда» домой. Они стояли у Ольги Петровны даже тогда, когда в приказе по дивизии подводных лодок экипаж «Гепарда» объявили погибшим… А Бахтина судьба хранила, готовя его для славных дел.

Именно ему и его сотоварищам по подводной лодке «Волк» удалось открыть боевой счет балтийских подводников, а потом, в 1919 году, и боевой счет советских подводников (красный военмор Бахтин командовал тогда «Пантерой»).

К началу 1916 года на вооружение русского подводного флота поступили новые торпеды улучшенного качества и новые подводные лодки. 15 мая из Ревеля подводная лодка "Волк" вышла в поход к берегам «шведского Манчестера» - порта Норчепинга. Это был первый поход для экипажа, который никогда еще не попадал в боевые переделки, и потому командир корабля старший лейтенант Иван Мессер был предельно строг и осторожен.

В районе боевого патрулирования «Волк» выследил немецкий транспорт «Гера», груженый шведский рудой, и потопил его, соблюдая все нормы тогдашнего международного права - то есть всплыли, дали возможность экипажу покинуть судно на шлюпках, а уж потом торпедировали.

Чуть позже русские подводники остановили еще один немецкий пароход - «Калга». Несмотря на то, что поблизости был замечен перископ вражеской подводной лодки, старший лейтенант Мессер попытался остановить судно предупредительными выстрелами из пушки. Но «Калга», едва стрельба прекратилась, прибавила ход. Торпеда, метко выпущенная «Волком», попала, как говорят моряки, «под трубу». Судно стало тонуть, но экипаж успел сесть в шлюпки. «Волк» поспешил на перехват третьего немецкого парохода - «Бьянка». Ее капитан не стал искушать судьбу, быстро выполнил все требования. Едва от борта отвалила последняя шлюпка, как торпеда подняла столб воды и дыма. На судне заклинило гудок, и «Бьянка» уходила под воду с протяжным воем… Подошедшие шведы подбирали людей из шлюпок. Немцы надолго задержали выход своих судов из шведских портов. Старший лейтенант Иван Мессер успешно решил задачу по прерыванию коммуникаций противника. Так за один поход «Волк» добыл рекордный за полтора года войны тоннаж. Где можно найти девушку с приятной внешностью, хорошей фигурой, привлекательными гениталиями и отсутствием комплексов – конечно, в интернете, нацелены на минимизацию любых негативных ситуаций, что полностью оправдывает наличие в анкетах только реальных фотографий.

Вот как описывает один лишь эпизод этого рейда лейтенант Владимир Подерни:

«…Взявши свертки карт, немецкий капитан отвалил от борта и пошел к нам. Когда он достаточно отдалился от парохода, мы, нацелившись, выпустили мину.

На поверхности воды сразу обозначилась резкая белая полоса, все растущая по направлению к пароходу. Немцы тоже ее заметили и привстали на шлюпках, наблюдая последние минуты своего парохода.

Этот момент приближения мины к своей цели особенно волнует и даже, я бы сказал, доставляет какое-то острое наслаждение.

Что-то могучее, почти сознательное, дорогое и артистическое по своему выполнению, со страшной быстротой мчится на врага. Вот «оно» уже близко, но пароход еще идет невредимый и исправный — он еще жив, вполне здоров. В нем вертится точно пригнанная машина, идет пар по трубам, трюмы аккуратно нагружены грузом, во всем виден человеческий гений, приспособивший и подчинивший себе эти силы для преодоления стихии. Но вдруг страшный взрыв другого, еще более сильного оружия, изобретенного для борьбы между людьми,— и все кончено! Все смешалось: рвутся стальные листы, лопаются под давлением железные балки, образуется громадная пробоина, и вода, отвоевывая свои права, добивает раненого и поглощает в бездне своей гордое произведение рук человеческих.

Раздался взрыв,— поднялся столб воды и черного дыма, полетели в воздух осколки различных предметов, и пароход, сразу сев кормой, начал свою агонию.

Я видел, как в этот момент немецкий капитан, бывший на шлюпке, отвернулся и закрылся рукой. Может быть, он опасался, что в него попадут кое-какие осколки? Но нет, шлюпка была далеко от парохода; мы, моряки, понимаем, что значит видеть гибель своего корабля.

Через семь минут после взрыва котлов пароход, вставши на дыбы носом кверху, стремительно пошел ко дну. Море, сомкнувшись над местом гибели, по-прежнему приветливо рябилось, блестя на солнце.

Разумеется, не всегда подводные походы проходили бескровно. Лейтенант Александр Зернин вел подробнейшие дневники своих походов. Летом 1917 года он записал в свою тетрадь:

«Я проснулся от того, что мне на голову вылился чайник, поставленный кем-то на штурманском столе. Вслед за ним посыпались книги, протрактор, циркуля, линейки и прочая штурманская принадлежность. Я немедленно вскочил и, чтобы удержаться на ногах, должен был ухватиться за буфетный шкап, из которого уже сыпалась плохо закрепленная посуда. Лодка с сильным уклоном на нос уходила на глубину. Обе створки двери в центральный пост распахнулись сами собой, и я увидел каскад воды, лившейся из выходного люка через боевую рубку в центральный пост. Позади меня, у противоположной двери, два пленных капитана с открытыми ртами и бледными, как полотно, лицами, смотрели перед собой.

— Электромоторы полный вперед! — нервно кричал командир. — Неужели не готово? Скорей!

Несколько вымокших насквозь людей спрыгнуло вниз. Входную крышку, захлестнутую полною, закрыли с трудом, когда она уже была под водою. Около дизелей суетились мотористы и, едва сохраняя paвновесие, разобщали муфту, соединявшую во время зарядки дизеля с электромоторами. В этот момент странное жужжанье пронеслось вдоль всей лодки и, пройдя над погруженным носом, перешло с одного борта на другой.

— Электромоторы полный вперед!.. — возбужденно крикнул командир, и электрики, давно сжимавшие рубильники в своих руках, замкнули их на полный ход.

Минный машинист Бирюков, стоявший у переводной муфты, сделал в этот момент последний ее поворот и хотел вынуть рычаг из гнезда. Разобщенная муфта уже завертелась на валу, и рычаг с размаху ударил Бирюкова по животу. Он упал, не успев крикнуть, но, успев все же выдернуть злополучный рычаг, который, оставшись на месте, мог бы сорвать все движение. Лодка, забрав ход, наконец, выровнялась на глубине, а через минуту над нашей головой, бурля винтами, проскочил немецкий миноносец.

— Погружайся на 100 фут, — приказал командир горизонтальным рулевым. Завыли рулевые моторы, и стрелка глубомера стала падать вниз под жадно устремленными на нее взорами столпившихся в центральном посту людей. Перейдя за назначенный предел, она медленно вернулась на указанную цифру и лодка пошла на стофутовой глубине.

Лежавшего без чувств Бирюкова перенесли на его койку и осмотрели. По признакам, не оставлявшим сомнения, фельдшер определил кровоизлияние в животе, грозившее неминуемой смертью. Некоторое время спустя Бирюков застонал и пришел в сознание. Несчастный просил все время пить и очень хотел молока. Ему разводили в воде консервированное, стараясь создать иллюзию настоящего. Он имел силы пройти несколько раз, сгорбившись и спотыкаясь, под руку с фельдшером в гальюн, но вскоре слег и, простонав еще сутки, умер в следующую ночь.

Обернув Андреевским флагом, его оставили лежать на своей койке, затянув ее простыней. Командир не хотел воспользоваться правом опустить его в море, а решил довезти до Ревеля, чтобы предать земле со всеми почестями, подобающими герою».

Немало героических дел совершили офицеры-подводники Черноморского флота. Подводная лодка «Тюлень» под командованием старшего лейтенанта Михаила Китицына 1 апреля 1916 года торпедировала австро-венгерский пароход «Дубровник». В конце мая та же лодка, крейсируя у болгарских берегов, уничтожила четыре парусные шхуны противника, а одну шхуну доставила на буксире в Севастополь. За успешную разведку у берегов Варны и по совокупности всех побед Китицын, первым из русских подводников, был награжден орденом Св. Георгия. А затем получил и Георгиевское оружие за бой с вооруженным неприятельским пароходом «Родосто», который он сумел захватить и привести в Севастополь как трофей.

Михаил Александрович Китицын признан одним из самых результативных подводников Российского императорского флота: одержал 36 побед, потопив суда общей валовой вместимостью 8973 брутто-регистровых тонны.

После революции герой-подводник выбрал Белый флот. Скончался в 1960 году в штате Флорида.

Вслед за «Тюленем» и подводная лодка «Морж» захватила и привела в Севастопольский порт турецкий бриг «Бельгузар», направлявшийся в Константинополь. Осенью подводная лодка «Нарвал» атаковала турецкий военный пароход водоизмещением около 4 тысяч тонн и принудила его выброситься на берег. По нескольку вражеских судов было на боевом счету подлодок «Кашалот» и «Нерпа».

Вечером 27 апреля 1917 года «Морж» вышел из Севастополя в свой последний боевой поход. Его командир старший лейтенант А. Гадон задумал предерзкое дело: скрытно войти в пролив Босфор и потопить там германо-турецкий линкор «Гебен». Однако сделать это ему не удалось. Лодку засекли с береговой батареи Акчакоджа и обстреляли из орудий. Турецкие артиллеристы докладывали, что наблюдали облако дыма над рубкой русской субмарины. Но точные обстоятельства гибели «Моржа» не известны до сих пор. По одной из версий - лодка подорвалась на минном заграждении перед входом в Босфор. Море выбросило трупы нескольких подводников. Немцы похоронили их на территории дачи русского посольства в Буюк-Дере. (Автору этих строк довелось открывать в 90-е годы скромный памятник подводникам «Моржа» в Стамбуле, как раз напротив того места, где стоял в 1917 году «Гебен»).

По другим сведениям, экипаж «Моржа» принял бой с гидроаэропланами и был потоплен их бомбами.

Создание и боевые действия в 1915—1917 годах первого в мире подводного заградителя «Краб», построенного по проекту М. Налетова,— поистине самобытного корабля русского военно-морского флота,— без преувеличения можно назвать эпохальным событием в истории мирового подводного кораблестроения.

«Краб» под командованием капитана 2 ранга Льва Феншоу успешно выполнял ответственные боевые задания. Известно, что в августе 1914 года в Константинополь пришли германские корабли — линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау», которые вскоре были переданы Турции и вошли в состав ее флота. Когда только что построенный и еще небоеспособный русский линейный корабль «Императрица Мария» готовился перейти из Николаева в Севастополь, необходимо было прикрыть линкор от нападения «Гебена» и «Бреслау». Тогда-то и возникла идея преградить выход этим кораблям в Черное море, скрытно выставив у Босфора минное заграждение. Эта задача была блестяще решена «Крабом». Совместно с ранее поставленными там минными полями кораблями Черноморского флота была создана серьезная преграда для прорыва опаснейших германо-турецких кораблей. При первой же попытке выхода из Босфора «Бреслау» подорвался на минах и едва не погиб. Это случилось 5 июля 1915 года. С той поры ни «Бреслау», ни «Гебен» не пытались прорваться в Черное море.

«Краб» неоднократно выполнял еще более сложные минные постановки, которые высоко оценивались командующим Черноморским флотом адмиралом А. Колчаком: «По трудности постановки, требовавшей точности путеисчисления, так как расстояние между берегом и болгарским заграждением не превышает одной мили, и при неисправности механизмов лодки считаю выполнение командиром «Краба» возложенной на него задачи, несмотря на ряд предшествующих неудач, исключительно выдающимся подвигом».

Подводные лодки русского флота, если обратиться к абсолютным цифрам потопленных кораблей и тоннажа, действовали по сравнению с германскими менее эффективно. Но ведь и задачи у них были совсем другими. А закрытые морские театры, на которые были обречены Балтийский и Черноморский флоты, ни в какое сравнение не шли с океанскими. Тем не менее, когда в 1917 году представилась возможность выйти в Атлантический океан, русские подводники не сплоховали и там.

Так, малая - прибрежного действия - подводная лодка «Святой Георгий», построенная по российскому заказу в Италии - совершила океанское плавание. Оно было первым в истории отечественного подводного флота. И какое плавание!

Дюжина моряков во главе со старшим лейтенантом Иваном Ризничем прошла на утлом подводном судне из Специи в Архангельск - через Средиземное море, Атлантику, Северный Ледовитый океан, пересекая районы боевых действий германских и английских подводных лодок, рискуя навсегда исчезнуть под водой и от вражеской торпеды, и от шальной волны осеннего шторма. Иван Иванович Ризнич благополучно привел «Святой Георгий» в Архангельск. На дворе стоял уже сентябрь 1917 года. Несмотря на блестящую оценку этого похода морским министром, несмотря на правительственные награды, судьба героя оказалась трагической. В январе 1920 года капитан 2 ранга Ризнич был расстрелян в лагере ВЧК под Холмогорами вместе с сотнями других русских офицеров.

«Превратим войну империалистическую в войну гражданскую!» Этот большевистский призыв, к несчастью, претворился в жизнь.

Кровавая русская усобица надолго лишила Россию подводного флота. Почти все подводные лодки Черноморского флота, вместе с легендарным «Тюленем» ушли в Тунис, где и окончили свой путь в Бизерте. Долгие годы ржавели и балтийские «барсы» в гаванях Кронштадта и Петрограда. Большая часть их командиров оказалась за кордоном или за колючей проволокой.

Как это ни горько, но нет сегодня в России ни одного памятника героям подводникам «забытой войны»: ни Бахтину, ни Китицыну, ни Гудыме, ни Ризничу, ни Ильинскому, ни Меркушеву, ни Феншоу, ни Монастыреву… Лишь на чужбине да и то на надгробных плитах можно прочесть имена некоторых из них…

Часть командиров-первоподводников навсегда осталась в корпусах своих подводных лодок на морском дне. Время от времени дайверы находят их стальные саркофаги, нанося на карты точные координаты братских подводных могил. Так относительно недавно были обнаружены и «Морж», и «Барс», и «Гепард»... Тем не менее, российский флот помнит имена их кораблей. Сегодня атомные подводные лодки «Акула», «Святой Георгий», «Гепард», «Барс», «Волк» носят те же самые синекрестные Андреевские флаги, под которыми отважно воевали русские подводники в Первую мировую…

Петербург-Гангэ-Таллин-Севастополь

Специально для «Столетия»

Леонид Баум
Капитан 2 ранга

ПОДВОДНИКИ БАЛТИКИ АТАКУЮТ.

В годы Великой Отечественной войны Балтийский флот надежно защищал Ленинград, оказывал поддержку приморским флангам сухопутной армии. Захватив побережье и острова Финского залива, гитлеровцы все сделали для блокады флота. Ни один морской театр второй мировой войны не имел такой мощной противолодочной обороны, какую создали немцы на ближних и дальних подступах в Кронштадту. Только упорство и героизм подводников - балтийцев, мастерство и храбрость командиров лодок, сделали возможными преодоление многочисленных противолодочных преград и естественных препятствий плавания в Финском заливе и Балтийском море.

Уже на третий день войны подводная лодка «С - 4» (командир - капитан 3 ранга Д.С. Абросимов) на мелководье атаковала и потопила охраняемый транспорт. Отрываясь от преследования сторожевиков, лодка ударилась о подводное препятствие и легла на грунт на глубине 18 метров. Корабли противника сбросили глубинные бомбы и в уверенности, что лодку потопили, ушли. Ночью удалось всплыть и с тяжелыми повреждениями благополучно вернуться на базу.

На Балтике широкую известность получили боевые дела подводной лодки «Щ - 406», которой командовал капитан - лейтенант Е.Я.Осипов. Свой первый боевой поход она совершила в августе 1941 года. Боевое мастерство командира, хорошая выучка экипажа, отвага и мужество проявились в одном из походов в июне 1942 года. Лодка атаковала пять вражеских судов. Корабли противника многократно преследовали и бомбили подводников, но они вышли победителями. В октябре 1942 года лодка награждена орденом Красного Знамени, личный состав - орденами и медалями, командиру присвоено звание Героя Советского Союза.

Среди подводников - балтийцев особо отличился личный состав ПЛ. «Л - 3». С первых дней войны эта лодка участвовала в боевых действиях сначала под командованием капитана 2 ранга П.Д.Грищенко, а затем - Героя Советского Союза капитана 2 ранга В.К. Коновалова. Лодка совершила восемь боевых походов и потопила свыше 10 вражеских кораблей и судов. Часть из них подорвались на минах, поставленных «Л - 3». 1 марта 1943 года лодка преобразована в Гвардейскую. 423 ордена и медали были вручены подводникам, в том числе 15 орденов Ленина.

В конце июня 1941 года в свой первый поход из Таллинна вышла подводная лодка «Лембит» (имя эстонского национального борца с немецкими феодалами лодка английской постройки сохранила при включении ее в состав ВМФ СССР из эстонского флота в 1940 году). Ей предстояло пройти через все Балтийское море в его южную часть и поставить мины. На этих минах подорвалось два вражеских корабля. В одном из походов в 1942 году от разрывов глубинных бомб противника в лодке произошел взрыв, начался пожар в аккумуляторной яме. Разошлись швы прочного корпуса, лодка упала на грунт. Экипаж сумел ликвидировать повреждения, лодка - плохо управляемая, без связи - сумела форсировать Финский залив и вернуться на базу. Первоначально командовал лодкой капитан - лейтенант В.А.Полещук, а потом до конца войны - капитан 3 ранга А.М.Матиясевич.

С мая 1942 года немцы приступили к минным постановкам в Финском заливе, чтобы не допустить выход советских подводников в Балтийское море. На Гогландском и Порккала -Удском противолодочных рубежах ставились якорные антенные и магнитные донные мины. Заграждения усиленно охранялись противолодочными кораблями, на финских островах имелись артиллерийские батареи. Система наблюдения включала в себя радиолокационные и шумопеленгаторные станции, самолеты - разведчики.

Создав противолодочные позиции, гитлеровцы были настолько уверены в неуязвимости своих коммуникаций, что разрешили транспортам свободно плавать Б Балтийском море и Финском заливе без охранения. Появление наших подводных лодок в 1942 году для них было полной неожиданностью.

Балтийские подводники зимой 1941 - 1942 года в тяжелейших условиях блокады Ленинграда тщательно готовились к предстоящим летом боевым действиям.

Уже после выхода из огражденной части Морского канала и до Кронштадта лодки подвергались ударам артиллерии из Стрельны и Петергофа. От Кронштадта до острова Лавенсари на лодки нападали самолеты и катера противника. Их прикрывали и эскортировали наши тральщики и корабли охранения. У острова ночью проводили последние приготовления, получали новейшие разведанные, заряжали аккумуляторы. Днем лежали на грунте.

От Лавенсари начинался последний и самый трудный этап выхода на позиции в Балтийское море - преодоление мощной системы противолодочных рубежей. При удачном возвращении это асе повторялось в обратной последовательности. Все лето 1942 года подводники тремя эшелонами выходили в Балтийское море и громили врага. В этой жестокой борьбе были тяжелые потери.

Летом подводная лодка «Щ-317», которой командовал капитан- лейтенант Н. К. Мохов, вышла в открытое море. Долго крейсировала, нанося удары по фашистским транспортам. Преследуемая противником, она успела донести о потоплении 5 транспортов водоизмещением около 46000 тонн с войсками и боевой техникой. Все атаки и гибель 5 транспортов впоследствии подтверждены документами противника. Лодка не вернулась. Смертью храбрых погиб экипаж. Навсегда остался в море и обеспечивающий боевой поход командир динизиона лодок капитан 2 ранга В.А.Егоров, заслуженно считавшийся одним из лучших подводников Балтики.

Подводная лодка «С - 7» под командованием капитана 3 ранга С.П. Лисина 9 июля 1942 года утопила охраняемый вражеский транспорт, с трудом оторвалась от преследования. Вскоре был обнаружен одиноко идущий транспорт, из - за мелководья торпедировать его не удалось. Командир всплыл в надводное положение, догнал и потопил его артиллерийским огнем. Лодка вернулась на базу, имея, пять побед. В очередном походе во время ночной зарядки аккумуляторов «С - 7» была торпедирована финской лодкой, экипаж погиб, командир Герой Советского Союза Лисин и два моряка, находившиеся во время зарядки на мостике, остались живы, и попади в плен к финнам. Так же доблестно действовали экипажи подводных лодок И.М. Вишневского, И.С.Кабо, П.Л.Маланченко, Н.А.Момота, Р.В. Лннденберга, В.А. Тураева и других.

В последние годы делаются многочисленные попытки умалить заслуги в войне советских воинов, в том числе подводников Балтики, поставить под сомнение результаты боевых походов. Уместно привести одно из многих свидетельств того времени. 20 октября 1942 года прогитлеровская шведская газета «Дагенс Нюхетер» писала: «Военно-морская база Кронштадт - Ленинград, как бы сильно она ни была блокирована немцами и финнами, все еще продолжает оставаться опорным пунктом Военно-морских сил Балтики и советские подводные лодки, управляемые отважными командирами, несомненно, прорываются через узкие, заминированные и чрезвычайно тщательно охраняемые воды Финского залива для того, чтобы срывать мореплавание в Балтийском море».

Группа подводников - командиров и комиссаров КБФ - участников героических походов 1941-1942 гг.

Чтобы не допустить выхода советских подводных лодок в Балтийское море, в 1943 году фашистское командование значительно усилило противолодочную оборону на выходе из Финского залива. Было сосредоточено дополнительное число кораблей, дополнительно выставлены мины. Между полуостровом Порккала - Удд и островами Найссар и Аэгна залив был перекрыт противолодочными сетями. Сети длиной 25 миль были поставлены в два ряда на расстоянии 150 - 300 метров друг от друга. Неконтактные мины немцы ставили в Невской губе, на кронштадских рейдах и у острова Лавенсари, откуда в 1942 году лодки самостоятельно уходили в поход.

Первой в середине мая 1943 года пыталась форсировать залив ПЛ «Щ - 303» под командованием капитана 3 ранга И.В.Травкина. После неоднократных попыток пройти рубеж ПЛО она вернулась в Кронштадт, проведя в заливе около месяца под непрерывном воздействии авиации и кораблей противника.

Подводная лодка «Щ - 408» (командир капитан - лейтенант П.Л. Кузьмин) погибла у острова Вайндло 24 мая после трехдневного преследования, в ходе которого она потопила артиллерийским огнем два катера противника. Подводная лодка «Щ - 406» была потоплена кораблями противника на Порккала-Уддском рубеже.

После таких потерь попытки форсировать залив в 1943 году были прекращены. Использование подводных лодок на морских сообщениях стало возможным после выхода из войны Финляндии, когда лодки были избавлены от необходимости преодолевать минные и сетевые заграждения, а базирование удалось приблизить к району боевых действий.

25 сентября 1944 года подлодки начали переход в финские порты Ханко и Турку по шхерному фарватеру. К 10 октября десять лодок были развернуты на позициях в Балтийском море. В дальнейшем еще 9 подводных лодок и плавбазы были переведены в порты Финляндии. Командиры на боевых позициях действовали смело и решительно.

Экипаж ПЛ «Лембит» в первом отсеке. Справа ~ командир А.М.Матиясевич и комиссар П. П. Иванов (1942 г.)

В первой половине октября на подходы к полуострову Сырвесяр, портам Лиепае и Вентспилсу вышли шесть подлодок. Наиболее успешно действовала «Щ - 310» (командир капитан 3 ранга С.Н.Богорад). Утром 6 октября она обнаружила транспорт водоизмещением 8000 тонн, двигавшийся в охранении двух сторожевых кораблей. Сблизившись до 3,5 кабельтов, лодка в надводном положении атаковала транспорт двумя торпедами и утопила его. Подводная лодка «Щ - 307» под командованием капитана 3 ранга М.С.Калинина у Вентспилса 16 октября обнаружила пять транспортов и один танкер, стоящие на внешнем рейде на якорях. С дистанции 18 кабельтов командир произвел четырехторпедный залп. Торпеды попали в танкер, и он вскоре затонул. В ночь на 8 октября в этом же районе были потоплены транспорт и буксир. 5 октября у Лиепаи потоплен пароход «Леда», а у маяка Нидден - еще один транспорт. Всего в период с октября до конца 1944 года подводники пустили на дно 14 транспортов водоизмещением свыше 30000 тонн.

Наибольшего успеха в наступившем 1945 году добилась подводная лодка «С - 13» под командованием капитана 3 ранга А.И.Маринеско. 30 января в Данцигской бухте был потоплен лайнер «Вильгельм Густлов», на котором погибли более 4000 солдат и офицеров, в том числе около 1000 подводников. 10 февраля лодка торпедировала транспорт «Штейнбен» водоизмещением 14 600 тонн, на котором погибло еще 3000 гитлеровцев. 17 апреля очередного успеха добилась подводная лодка "Л - 3", потопив теплоход «Гойя». На его борту находилось 7000 человек. Всего с января до конца войны подводники уничтожили 13 судов противника.

На этих судах гитлеровцы пытались вывести на Запад тысячи солдат и офицеров отборных частей «СС», военное снаряжение и оборудование военных заводов.

Таким было заслуженное возмездие фашистам за совершенные ими злодеяния. Такой была священная месть за гибель наших боевых друзей и товарищей, память о которых свято хранит седая Балтика.

За подвиги и героизм, балтийские подводники были удостоены высоких боевых наград. Орденом Красного Знамени была награждена Бригада Подводных лодок, а в ее составе высокое звание «Гвардейская» получили: «Л - 3», «Щ - 303», «Щ - 309». «Краснознаменными» стали: «К- 52», «С- 13», «Лембит», «Щ--307», «Щ-310», «Щ~ 320», «Щ - 323» и «Щ - 406».

Прошли годы после окончания войны, подводные лодки современных проектов пополнили состав подводных сил Дважды Краснознаменного Балтийского флота. Лодки -ветераны, отслужив срок, оставили о себе вечную память. Как реликвии прошедшей войны в военном порту Лиепаи были установлены боевые рубки подводных лодок «Щ - 303» и «Л -3». Сейчас они в Москве на Поклонной горе в музее Великой Отечественной войны. В Таллинне, столице Советской Эстонии на берегу в качестве музея была установлена Краснознаменная подводная лодка «Лембит». Музей сохранился в независимой Эстонии, гости города и сегодня могут посетить лодку, вспомнить войну.

А в штабе Балтийского флота уже готовили удар по врагу с моря. На охоту к берегам Прибалтики и Германии вышли три эшелона подводных лодок - 33 субмарины.

Немцы чувствовали себя на Балтике в полной безопасности. Их суда, освещенные всеми огнями, спокойно курсировали между портами. Германское командование считало, что советский флот намертво заперт в блокированном Ленинграде и вырваться не сможет. Гитлеровская артиллерия, расположенная в захваченном Петергофе , по сути, контролировала Морской канал. Поэтому даже переход из Ленинграда в Кронштадт был трудным и опасным. За Кронштадтом начинались минные заграждения - не сотни, а десятки тысяч мин. В шхерах у берегов Финляндии притаились финские и немецкие катера и противолодочные корабли. Но вся эта вражеская мощь оказалась бессильна против решительности и мужества наших моряков.

БЕЗОПАСНЫЙ ФАРВАТЕР

Для прорыва в Балтику не нужно было убирать все минные заграждения. С началом весны наши тральщики очистили фарватер, сняв около четырехсот мин. Наша авиация с этого момента принялась контролировать акваторию Финского залива, чтобы предотвратить установку новых мин. Было у Балтийского флота еще одно серьезное преимущество. В ходе зимних боев на Балтике удалось сохранить два острова - Лавенсаари и Сескар , где были созданы базы для подводных лодок. Эти острова находились за сотню миль от блокированного Ленинграда, поддерживать с ними связь, обеспечивать их всем необходимым было невероятно трудно. Но зато за ними начиналось открытое море.

Переброска подводных лодок происходила так. Они в надводном положении покидали Ленинград: Морской канал мелок, под водой тут не спрячешься. Но чтобы не позволить врагу вести прицельный огонь, корабли сопровождения выставляли дымовую защиту. Дальше из Кронштадта брали курс на Лавенсаари. На острове командиры субмарин получали самые свежие сведения о ситуации и приступали к выполнению боевого задания.

ЛЕГЕНДАРНАЯ Л-3

Легендой стал поход подводной лодки Л-3. В 1942 году эта субмарина под командованием капитана 2-го ранга Петра Грищенко совершила рейд не просто в тыл противника, а к берегам Германии , достигнув Щецина .

Вместе с подводниками в поход отправился писатель Александр Зонин. Благодаря написанной им книге мы знаем многие подробности этого героического плавания.

Целью похода была разведка. Шли мимо берегов Швеции . Там узкие проливы, оживленный район, в котором шныряли шведские и датские каботажники, а также рыболовецкие суда. Поэтому, чтобы не обнаружить себя, отказались плыть в надводном положении.

Увы, у Висбю - шведского города-порта на острове Готланд - лодку засекли с промыслового суденышка. И рыбаки нейтральной страны выдали наших моряков, отправив в эфир сообщение об их присутствии. За лодкой началась охота. Немцы выслали на поиски миноносец. Командир Л-3 Грищенко приказал залечь на дно. Зонин в своей книге объяснил поведение капитана: «В другом районе моря Грищенко решился бы атаковать миноносец. Но близко от позиции такой удар сделал бы противолодочную оборону врага более бдительной... И потому следовало стоически терпеть досадное движение гитлеровского эсминца по пятам... Старались не запускать издающую шум помпу, ходили в тапочках, даже воду не кипятили по отсекам и не готовили горячей пищи».

Тактика себя оправдала. Немецкий корабль, посчитав, что у шведов слишком разыгралось воображение, отстал. А наша субмарина, освободившись от преследования, вышла на просторы Померанской бухты - в самое логово врага, на меридиан Берлина . Но подводникам снова приходилось проявлять терпение. Зонин отмечал: «Все вокруг звало к мести - и то, что горели все огни, и что пароходы ходили без затемнения, и что безнаказанно новые вражеские подводные лодки и надводные корабли занимались боевой подготовкой».

Трое суток подводники вели разведку. Грищенко все это время только и повторял: «Сюда бы поохотиться!» Наконец задание было выполнено. Облегченно вздохнув, команда начала свою войну. Покидая бухту, субмарина установила мины. Достоверно известно, что на них подорвались и погибли два немецких транспорта и шхуна «Фледервеен».

ЧУВСТВО ГЛУБИНЫ

В те дни Л-3 навела немало шороху на Балтике. Грищенко не хотел таиться, лодка перед каждой атакой всплывала. В этом было немного бравады, но и трезвый расчет. В надводном положении можно было точнее прицелиться. Эффектное появление из морских глубин нашей подлодки становилось полной неожиданностью для врага. Л-3 потопила четыре германских судна.

Оправившись, гитлеровцы начали новую охоту на Л-3. Но, как позже подчеркнул в своих мемуарах командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Трибуц, у каждого нашего опытного подводника было особое чувство глубины. Таким чувством обладал и Грищенко. По возвращении в Кронштадт, доложив о семи своих победах, командир Л-3, обычно молчаливый и косноязычный, все-таки не удержался и объяснил, как ушел от погони: «У врага была сильная противолодочная оборона - катера, мины, сети, но зато глубины позволяли маневрировать. Корабль любит воду...»

На Большом Кронштадтском рейде, несмотря на дождь, Л-3 устроили торжественную встречу. Но что больше всего поразило кронштадтцев-блокадников? Внешний вид подводников. Все были выбриты, обмундирование выглажено. Они сходили на берег не измотанными и уставшими, а настоящими щеголями.

Оказывается, опять же благодаря свидетельствам писателя Зонина, Петр Грищенко не хотел подражать некоторым боевым товарищам, которые считали шиком бороды и густые шевелюры. Команда лодки приняла решение: не вернемся в Кронштадт до тех пор, пока каждый матрос не приведет себя в порядок. Лодка даже задержалась на рейде.

МАКСИМАЛЬНЫЙ УРОН ВРАГУ

По официальным данным, в 1942 году советские подводники уничтожили на Балтике около шестидесяти вражеских судов общим тоннажем до 150 тысяч тонн. Много это или мало? Транспорт водоизмещением 10 000 тонн мог перевезти двести танков, либо две тысячи солдат с оружием и боеприпасами, либо полугодовой запас продовольствия для пехотной дивизии. Так что приказ командования нанести максимальный урон врагу был выполнен. Но и мы несли потери. В 1942 году потеряли 12 наших субмарин.

Угроза наших подводных атак настолько встревожила германское командование, что оно приняло решение закрыть выход из Финского залива - на всю его ширину и глубину - несколькими рядами стальных сеток. Гитлеровцы пошли на колоссальные затраты. На каком-то этапе своей цели они достигли. Но в 1943 году была прорвана блокада Ленинграда, и город начал готовиться к полному снятию вражеской осады. А к 1945 году наши подводники снова стали полными хозяевами на Балтике.

В годы Второй мировой войны поединки, дуэли велись не только на суше и в воздухе, но и на море. И что примечательно – участниками дуэлей выступали также подводные лодки. Хотя основная масса немецкого ВМС была задействована в сражениях на Атлантике, весомая доля поединков между субмаринами состоялась на советско-германском фронте – в Балтийском, Баренцевом и Карском морях…

Третий рейх вступил во Вторую мировую войну, имея не самый многочисленный подводный флот в мире – всего 57 подводных лодок. Гораздо больше подводных лодок имелось в строю у Советского Союза (211 единиц), США (92 единицы), Франции (77 единиц). Самые большие морские сражения Второй мировой войны, в которых участвовали ВМС Германии (кригсмарине), происходили в Атлантическом океане, где главным противником немецких войск выступала мощнейшая группировка ВМС западных союзников СССР. Тем не менее, ожесточённое противостояние происходило и между советским и немецкими флотами – на Балтике, на Чёрном и Северном морях. Активное участие в этих боях приняли подводные лодки. И советские, и немецкие подводники проявили колоссальное мастерство в уничтожении транспортных и боевых судов противника. Эффективность использования подводного флота быстро оценили руководители Третьего рейха. В 1939–1945 гг. судостроительные верфи Германии сумели спустить на воду 1100 новых подводных лодок – это больше, чем смогла выпустить за годы войны любая страна-участница конфликта – да, впрочем, и все государства, которые входили в Антигитлеровскую коалицию.

Балтика занимала особое место в военно-политических планах Третьего рейха. Прежде всего, это был жизненно важный канал поставок сырьевых материалов в Германию из Швеции (железо, различные руды) и Финляндии (лесоматериалы, сельскохозяйственные продукты). Одна только Швеция на 75% удовлетворяла потребности промышленности Германии в руде. В акватории Балтийского моря кригсмарине расположили много военно-морских баз, а шхерный район Финского залива имел большое изобилие удобных стоянок и глубоководных фарватеров. Это создавало подводному флоту Германии прекрасные условия для активных боевых действий на Балтике. Советские подводники приступили к выполнению боевых задач уже летом 1941 г. До конца 1941 г. им удалось отправить на дно 18 немецких транспортных судов. Но и подводники платили громадную цену – в 1941 г. Балтийский ВМФ потерял 27 подлодок.

В книге эксперта по истории ВМФ Геннадия Дрожжина «Асы и пропаганда. Мифы подводной войны» есть любопытные данные. Согласно историку из всех девяти немецких подводных лодок, действовавших на всех морях и потопленных подводными лодками союзников, четыре лодки потоплены советскими подводниками. В то же время немецкие подводные асы смогли уничтожить 26 подводных лодок противника (в том числе три советских). Данные из книги Дрожжина свидетельствуют о том, что в годы Второй мировой войны происходили дуэли между подводными судами. Поединки между подлодками СССР и Германии закончились с результатом 4:3 в пользу советских моряков. Как утверждает Дрожжин, в поединках с немецкими подводными лодками участвовали исключительно советские машины типа М – «Малютка».

«Малютка» – малая подводная лодка длиной 45 м (ширина – 3,5 м) и подводным водоизмещением в 258 тонн. Экипаж подводного судна состоял из 36 человек. «Малютка» могла погружаться на граничную глубину в 60 метров и находиться в море без пополнения запасов питьевой и технической воды, провианта и расходных материалов в течении 7–10 суток. Вооружение подлодки типа «М» включало в себя два носовых торпедных аппарата и 45-мм орудие в ограждении рубки. Лодки имели системы быстрого погружения. При умелом использовании «Малютка», несмотря на свои незначительные габариты, могла уничтожить любую подлодку Третьего рейха.

Схема подводной лодки тип «М» XII серии

Первую победу в дуэлях между субмаринами СССР и Германии одержали военнослужащие кригсмарине. Случилось это 23 июня 1941 г., когда немецкая подлодка U-144 под командованием обер-лейтенанта Фридриха фон Хиппеля смогла отправить на дно Балтийского моря советскую подводную лодку М-78 (под командованием старшего лейтенанта Дмитрия Шевченко). Уже 11 июля U-144 обнаружила и попыталась уничтожить другую советскую подлодку – М-97. Эта попытка окончилась неудачей. U-144 относилась, как и «Малютка», к малым подводным лодкам и была спущена на воду 10 января 1940 г. Немецкая подлодка была тяжелее советского аналога (подводное водоизмещение в 364 т) и могла погружаться на глубину более 120 метров.

Подводная лодка типа «М» XII серии М-104 «Ярославский комсомолец», Северный флот

В этой дуэли представителей «лёгкого веса» победу одержала немецкая субмарина. Но U-144 не удалось увеличить свой боевой список. 10 августа 1941 г. немецкое судно было обнаружено советской средней дизельной подводной лодкой Щ-307 «Щука» (под командованием капитан-лейтенанта Н. Петрова) в районе о. Даго в проливе Соэлозунд (Балтика). «Щука» имела гораздо более мощное торпедное вооружение (10 торпед 533 мм и 6 торпедных аппаратов – четыре на носу и два на корме), чем её немецкий противник. «Щука» произвела двухторпедный залп. Обе торпеды точно попали в цель, и U-144 вместе со всем экипажем (28 человек) была уничтожена. Дрожжин утверждает, что немецкую субмарину уничтожила советская подлодка М-94 под командованием старшего лейтенанта Николая Дьякова. Но на самом деле лодка Дьякова стала жертвой ещё одной немецкой субмарины – U-140. Случилось это в ночь на 21 июля 1941 г. у острова Утё. М-94 вместе с ещё одной подлодкой М-98 патрулировали у острова. Сначала подлодки шли в сопровождении трёх катеров-тральщиков. Но позже, в 03:00, эскорт оставил субмарины, и они продолжили ход самостоятельно: М-94, стремясь быстрее зарядить аккумуляторные батареи, пошла большими глубинами, а М-98 направилась под берегом. У маяка Кыпу подлодка М-94 получила попадание в корму. Это была торпеда, выпущенная с немецкой субмарины U-140 (комадир Ю. Хелльригель). Торпедированая советская подлодка упёрлась в грунт, нос и надстройка субмарины возвышались над водой.

Расположение советской подлодки М-94 после попадания в неё немецких торпед
Источник – http://ww2history.ru

Экипаж подлодки М-98 решил, что «напарница» подорвалась на мине, и занялся спасением М-94 – стал спускать на воду резиновую лодку. В этот момент с М-94 заметили перископ вражеской субмарины. Командир отделения рулевых С. Компаниец кусками тельняшки стал семафорить на М-98, предупреждая об атаке немецкой субмарины. М-98 сумела вовремя уклониться от торпеды. Экипаж U-140 не стал повторно атаковать советскую подлодку, и немецкая субмарина скрылась. М-94 вскоре затонула. Погибло 8 членов экипажа «Малютки». Остальных спас экипаж М-98. Ещё одной «Малюткой», которая погибла в столкновении с немецкими субмаринами, стала подлодка М-99 под командованием старшего лейтенанта Попова Бориса Михайловича. М-99 была уничтожена во время боевого дежурства у острова Утё немецкой субмариной U-149 (командир капитан-лейтенант Хорст Хёльтринг), двумя торпедами атаковавшей советскую подводную лодку. Случилось это 27 июня 1941 года.

Кроме балтийских подводников яростно сражались с немецкими войсками и их коллеги из Северного флота. Первой подводной лодкой Северного флота, не вернувшейся из боевого похода Великой Отечественной войны, стала субмарина М-175 под командованием капитан-лейтенанта Мамонта Лукича Мелкадзе. М-175 стала жертвой немецкого судна U-584 (командир капитан-лейтенант Иоахим Декке). Произошло это 10 января 1942 г. в районе к северу от полуострова Рыбачий. Акустик немецкого судна с дистанции 1000 метров обнаружил шум дизелей советской подлодки. Немецкая субмарина начала преследование подлодки Мелкадзе. М-175 следовала зигзагом в надводном положении, осуществляя зарядку аккумуляторов. Немецкая машина двигалась под водой. U-584 обогнала советское судно и атаковала его, выпустив 4 торпеды, две из которых попали в цель. М-175 потонула, унеся с собой в морские глубины 21 члена экипажа. Примечательно, что М-175 уже однажды становилась мишенью для немецкой подлодки. 7 августа 1941 г. недалеко от полуострова Рыбачий М-175 была торпедирована немецкой субмариной U-81 (командир капитан-лейтенант Фридрих Гуггенбергер). Немецкая торпеда попала в борт советского судна, но на торпеде не сработал взрыватель. Как выяснилось позже, немецкая подлодка с дистанции 500 метров выпустила по противнику четыре торпеды: две из них не попали в цель, на третьей не сработал взрыватель, а четвертая взорвалась на предельной дистанции хода.

Германская подводная лодка U-81

Удачной для советских подводников стала атака советской средней подводной лодки С-101 немецкой субмарины U-639, проведённая 28 августа 1943 г. в Карском море. С-101 под командованием капитан-лейтенанта Е. Трофимова представляла собой довольно мощную боевую машину. Субмарина имела длину 77,7 м, подводное водоизмещение в 1090 т и могла находиться в автономном плаванье в течении 30 суток. Подлодка несла мощное вооружение – 6 торпедных аппаратов (12–533-мм торпед) и два орудия – калибром 100 мм и 45 мм. Немецкая подводная лодка U-639 обер-лейтенанта Вихмана несла боевую задачу – установку мин в Обской губе. Немецкая субмарина двигалась в надводном положении. Трофимов приказал атаковать вражеское судно. С-101 выпустила три торпеды и U-639 затонула мгновенно. В этой атаке погибло 47 немецких подводников.

Поединки между немецкими и советскими подлодками были немногочисленными, можно сказать, даже единичными, и происходили, как правило, в тех зонах, где действовали Балтийский и Северный ВМФ СССР. Жертвами немецких подводников становились «Малютки». Дуэли между немецкими и советскими подводниками не повлияли на общую картину противостояние военно-морских сил Германии и Советского Союза. В поединке между субмаринами побеждал тот, кто быстрее вычислил местонахождение противника и смог нанести точные торпедные удары.

Уже чувствовалось дыхание Победы

Во второй половине апреля почувствовалось, что Победа, в которую мы непоколебимо верили в самые тяжкие дни войны, стоит уже у порога. Войска 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов приближались к Берлину. Навстречу им продвигались наши западные союзники. Как ни пыталась оттянуть свой крах гитлеровская Германия, становилось очевидным, что существовать ей остались считанные дни.
Дыхание Победы ощущалось и на Балтике, хотя курляндская группировка противника ещё держалась вокруг Либавы, а на Земландском полуострове гитлеровцы ожесточённо сопротивлялись и после падения Кенигсберга. Давно уже были освобождены Гдыня и Гданьск, решалась судьба Щецина. Центр тяжести борьбы на морских коммуникациях смещался дальше на запад, к берегам Померании.

Разгром немцев в Прибалтике

Там с последних чисел марта находилась крейсерская подлодка К-56 капитана 3-го ранга Ивана Петровича Попова. Атака, которой он начал действия в назначенном районе, была примечательна тем, что лодка обнаружила конвой противника и сближалась с ним по данным гидроакустики. Только потом, выбирая цель (шли три транспорта с сильным охранением), командир на мгновение приподнимал перископ. В момент торпедного залпа лодка была уже за линией охранения конвоя, и Попов не имел возможности ещё раз воспользоваться перископом, чтобы визуально удостовериться в поражении цели. Однако сумел успешно оторваться от преследования, и лодка не получила никаких повреждений. Экипаж слышал взрывы трёх выпущенных торпед, В том, что атакованный крупный транспорт потоплен, у командира не было сомнений. Потом это подтвердилось, причём выяснилось, что на судне следовала не одна тысяча гитлеровских солдат.
В том же районе К-56 потопила тральщик и вспомогательное судно. Самая последняя атака похода, на которой закончилось и участие лодки в боевых действиях, повлекла за собой длительное преследование противолодочными кораблями, сбросившими сто с лишним глубинных бомб. Но всё окончилось для лодки Попова благополучно. Оторвавшись, наконец, от немецких сторожевиков, командир положил лодку на грунт, где личный состав устранил наиболее существенные из полученных повреждений.

Первая акустическая атака

На смену К-56 пришла в южную часть Балтики другая крейсерская лодка - К-52 капитана 3-го ранга И.В.Травкина. Как и в прошлый раз, первый конвой, с которым встретилась лодка, был обнаружен гидроакустиком, - всё тем же старшиной 2-й статьи М.А.Козловским. По его докладам командир сближался с противником, держась на большей, чем обычно, глубине, и это предохраняло лодку от тех осложнений, какие бывают при крупной и крутой волне, когда может показаться над водой рубка.
Травкин подвсплыл и приподнял на мгновение перископ лишь перед залпом, испытывая потребность проверить свои расчёты. Лодка находилась между атакуемым транспортом и кораблями охранения. Приподнять перископ ещё раз было уже невозможно: угрожал таран.
Взрывы торпед подводники услышали одновременно с разрывами первых сброшенных сторожевиками глубинных бомб, - с них, очевидно, заметили лодку в момент залпа. Но командир успел увести её на глубину. Травкин донёс, что транспорт им потоплен, и, вероятно, так оно и было. Однако командование бригады всё же посчитало его потопленным предположительно.

Командир Краснознамённой подводной лодки К-52 Герой Советского Союза Иван Васильевич Травкин

Происходило это 21 апреля. А в ночь на 23-е на К-52 принимали поздравительные радиограммы и от командования бригады, и от Военного совета флота. Повод поздравить был двойной: Президиум Верховного Совета СССР наградил подводную лодку орденом Красного Знамени, а Иван Васильевич Травкин стал Героем Советского Союза.
К-52 представлялась к награде за то, что её экипаж, отлично освоив новый корабль, достиг наибольших боевых успехов среди экипажей подводных крейсеров, введённых в строй на Балтике. Ну а капитан 3-го ранга Травкин заслужил награду не только в походах той кампании, но и тем, что делал в сорок втором, в сорок третьем.

Награждение членов экипажа подводной лодки К-52 медалями «За оборону Ленинграда»

На поздравления Травкин ответил через несколько часов донесением о новом боевом успехе. В ту ночь подводная лодка встретила конвой, состоявший из трёх транспортов, охраняемых сторожевыми кораблями и катерами. Атаковав и потопив самый крупный транспорт, К-52, уже Краснознамённая, умножила свой и бригадный боевой счёт.

Новые Герои-подводники

В те дни принимал поздравления не один этот экипаж. Стали Краснознамёнными ещё две подводные лодки: С-13, потопившая «Вильгельма Густлова» и «Генерала фон Штойбена», и Щ-310, чей экипаж принёс бригаде первые в завершавшейся теперь кампании боевые успехи, а потом прибавлял к ним новые.
И ещё три балтийских подводника удостоились звания Героя Советского Союза: Семён Наумович Богорад, Михаил Семёнович Калинин и Владимир Константинович Коновалов.

Семён Наумович Богорад Михаил Семёнович Калинин Владимир Константинович Коновалов

Как действовали, что сделали эти командиры и их корабли, читатель уже знает.
Расскажу лишь о последнем походе Щ-310, «Щуки» капитана 3-го ранга Богорада, которая в марте-апреле провела больше месяца на подходах к Либаве.
Этого похода, вообще говоря, могло и не быть. Уже прошлый поход лодки, совпавший со свирепыми зимними штормами, показал, насколько изношена её материальная часть. Поломки, вызываемые штормами, прибавлялись к повреждениям от бомбёжек, и экипажу приходилось непрерывно что-то восстанавливать. Доходило до того, что муфту «Бомаг» - важную составную часть в системе движения корабля - крепили болтами, снятыми «через один» с тумбы кормового орудия. После этого орудие могло бить только по воздушным целям, но муфта «Бомаг» была важнее.
Общее состояние лодки после того похода вызывало большие опасения. Но командир горячо доказывал, что она ещё в состоянии воевать. Ручался за это и молодой механик-энтузиаст инженер-лейтенант Кружалов. Экипаж, отказавшись от послепоходного отдыха, включился в ремонтные работы, производившиеся на финском предприятии в Турку. Ремонт считался навигационным, но по объёму был большим, и только во второй половине марта Щ-310 смогла снова выйти в море.
Поход, длившийся 36 суток (а всего «Щука» Богорада с октября по апрель находилась в море 110 суток), прибавил к боевому счёту экипажа ещё два потопленных транспорта. Оба входили в состав конвоев, прорывавшихся с войсками и боевой техникой из Либавы. Командир Щ-310 хорошо использовал данные воздушной разведки, передававшиеся из Паланги.

Моряки капитана 1-го ранга Курникова названы в приказе Верховного

25 апреля войска 3-го Белорусского фронта овладели при участии сил флота последней в юго-восточной части Балтики гитлеровской военно-морской базой и крепостью Пиллау. В Москве прогремел ещё один салют. В оглашённом по радио приказе Верховного Главнокомандующего, где перечислялись отличившиеся соединения и части, была названа и наша бригада - «моряки капитана 1-го ранга Курникова».
Благодарность, объявленная подводникам вместе с пехотинцами и танкистами, артиллеристами и лётчиками, подтверждала ещё раз, что боевые действия на море помогают громить врага на суше. И каждый из нас чувствовал себя причастным к тому, что вот-вот падёт окружённый уже Берлин.

Гуманная акция

Прошло ещё два дня, и с флагманского командного пункта флота поступило неожиданное приказание: с 28 апреля не атаковывать транспортные суда, совершающие рейсы между тыловыми портами Германии и ещё остававшимися под её контролем портами отрезанных «котлов» и «пятачков». Подводные лодки, действовавшие на коммуникациях противника, предписывалось отозвать в базы, оставив в море только дозоры.
Это могли решить, разумеется, только в самых высоких инстанциях. Наше дело было - выполнять приказание. Радиограммы, повторявшие его, стали немедленно передаваться на лодки, находившиеся в разных районах Балтики: от подходов к Либаве до Померанской бухты.
Вслед за тем мы получили разъяснение мотивов того решения. В Германии действовала - это было известно - директива Гитлера, согласно которой из отрезанной на суше Восточной Пруссии и с других территорий, попавших в такое положение, могли вывозиться морем лишь войска, перебрасываемые на другие участки фронта. Использовать какие-либо плавсредства для эвакуации гражданского населения строжайше запрещалось. И вот в агонизирующем фашистском рейхе, оказывается, отменили такой запрет, разрешили перевозку на судах населения. Реакцией на это и явились поступившие указания.
На судах, которые шли на запад из мелких портов Восточной Пруссии или Померании, да и от курляндского «котла», могли, конечно, быть и солдаты вермахта. Но вместе с ними находились старики, женщины, дети. Они покидали родные места, потому что были запуганы геббельсовской пропагандой. Понятно, в большинстве своём они не могли тогда питать к нам добрых чувств. Но, прежде всего, это были мирные люди. Не дать им бессмысленно погибнуть, не дожив до уже такого близкого мира, - в этом был смысл гуманной акции прекращения ударов по немецким морским коммуникациям ещё до взятия Берлина и за одиннадцать суток до окончания войны.
Об этом не делалось, насколько я знаю, никаких публичных заявлений. Но ни подводники, ни катерники, ни морские лётчики не атаковывали больше суда, которые в конвоях и поодиночке пересекали Балтику с беженцами на борту.

Победа!

О том, что Германия подписала безоговорочную капитуляцию нам сообщили из Т аллина по телефону на рассвете 9 мая. Ждали Победу со дня на день, и всё-таки как-то трудно было сразу верить, что война действительно окончена.
Пришли, разбуженные, как и я, начальник политотдела Степан Степанович Жамкочьян и начальник штаба Пётр Антонович Сидоренко. Мы поздравили друг друга.

Офицеры Краснознамённой бригады подводных лодок КБФ после вручения им медалей «За оборону Ленинграда». Слева направо: Н.И.Мамонтов, Д.Д.Винник, Б.Д.Андрюк, В.А.Ильин, А.И.Маринеско, В.Е.Корж, М.Ф.Ванштейн

Досрочную побудку на «Иртыше» делать не хотели, но известие о Победе распространилось мгновенно и подняло всех на ноги.
В Хельсинки, у борта «Иртыша» стояли только крейсерские лодки, все остальные базировались в Турку, и я сразу выехал туда на машине. Подъезжая к тихому обычно городку, затревожился, услышав беспорядочные орудийные выстрелы. Оказалось, это от избытка чувств палят в воздух на наших тральщиках: в тот день допускалось и это.
На подводных лодках, стоявших в гавани почти в центре города, на «Полярной звезде» и «Смольном» только что состоялся подъём Военно-морского флага. Все были в выходном обмундировании, при орденах. Я переходил с лодки на лодку, поздравляя офицеров и матросов. И каждый корабль тоже хотелось поздравить, как живое существо, с тем, что, пройдя трудный и славный боевой путь, дожил до этого дня. Сколько могла рассказать о себе любая балтийская подлодка! Особенно такая, как гвардейская Л-3 или выдержавшая все испытания войны старейшая из «Щук» - Щ-303, также осенённая гордым гвардейским флагом.
Вскоре наша бригада была награждена орденом Красного Знамени.
За семь месяцев осенне-зимней кампании 1944–1945 годов балтийские подводники нанесли врагу больший урон, чем за какую-либо из кампаний прежних лет. При ограниченном числе действующих подлодок (старейшие из них были сильно изношены, а новейшие вводились в строй, не до конца испытанными), в условиях, когда отпала такая, как прежде, минная опасность, но резко возросло противодействие врага другими силами и средствами, было потоплено всеми видами подводного оружия 44 неприятельских транспортных судна общей грузоподъёмностью более 150 тысяч брутто-регистровых тонн. Это по точно подтверждённым данным. И ещё 20 транспортов потоплено предположительно. Наши подлодки отправили на дно также 15 боевых кораблей гитлеровского флота, в том числе три эсминца и две подводные лодки.
Подводники Балтики вправе были гордиться результатами своих походов на завершающем этапе Великой Отечественной войны. Но судить об эффективности действий подводных лодок вряд ли можно только по числу потопленных судов, по выведенному из строя тоннажу. Значимость любого боевого успеха зависит и от обстановки, в которой он достигнут, и она неодинакова в разные периоды войны.
Сам факт появления на немецких морских коммуникациях, в том числе тыловых, наших подводных лодок в 1942 году, прорвавшихся тогда из осаждённого Ленинграда, многое спутал в планах гитлеровского командования и, бесспорно, стал фактором, влиявшим и на положение дел на сухопутном фронте.
Встречаясь, ветераны-подводники чаще всего вспоминают самое трудное. И мне тоже казалось, что важно подробнее рассказать о тех годах войны, когда мы, многому ещё не успев научиться, расплачиваясь за многие свои просчёты, всё-таки находили в себе силы делать то, что раньше сочли бы невозможным. Убеждён, что опыт тех лет имеет непреходящее значение, в том числе опыт духовный, нравственный, опыт массового героизма. Ведь это тогда обретались поистине беспримерные стойкость и мужество, приведшие нас к Победе.

Семейная традиция

Неузнаваемо изменился после войны подводный флот. В нём появились корабли с такими боевыми возможностями, какие раньше трудно было представить, - с практически неограниченной дальностью плавания. Но это всё равно подводные лодки, - тот же класс боевых кораблей со своими специфическими особенностями и с особыми требованиями к тем, кто на них служит.

Атомная подводная лодка выходит в океан

Ветераны подводных сил гордятся тем, что профессия подводника нередко становится семейной традицией.
Подводными лодками Краснознамённого Северного флота в шестидесятые годы командовали два сына Героя Советского Союза В.К.Коновалова-Марк и Евгений. На Севере же командиром одной из первых атомных лодок был Джемал Зайдулин, сын моего близкого друга ещё по службе на Дальнем Востоке И.М.Зайдулина. Другой его сын-Рустам стал флагманским штурманом подводного соединения. Ныне он трудится в Военно-морской академии.
Мой старший сын Александр после окончания Высшего военно-морского училища подводного плавания служил командиром боевой части на ракетной подводной лодке, потом преподавал в родном училище. Он капитан 1-го ранга, кандидат военно-морских наук. Это же училище окончил и старший из внуков Кирилл. Он капитан-лейтенант, помощник командира подводной лодки на Северном флоте, награждён медалью «За боевые заслуги» .
Для подводников нового поколения боевые дела минувшей войны не могут быть только страницей истории. В нашем боевом прошлом-истоки многого, чем мы сильны сегодня. И надо беречь всё, что поддерживает память о нём.
Хорошо, что сохранился и стал плавучим памятником в Таллине Краснознамённый «Лембит».

Краснознамённая подводная лодка «Лембит» стоит в Таллине на вечной стоянке

Указом Президента Российской Федерации №1192 от 29 ноября 1995 года капитану 1-го ранга А.М.Матиясевичу присвоено звание Героя Российской Федерации посмертно.

Герой Российской Федерации командир подводного минного заградителя «Лембит» в период Великой Отечественной войны капитан 1-го ранга Алексей Михайлович Матиясевич

Сохранился и могучий корпус подводной лодки Д-2 (она же «Народоволец»). Эта подводная лодка поставлена на вечную стоянку на Васильевском острове, там, где была петровская Галерная гавань, как филиал Центрального Военно-морского музея, -памятником подводникам и кораблестроителям.

ПЛ Д-2 на постаменте

А на кронштадтском памятнике героям-подводникам, пока безымянном, пора бы высечь названия всех лодок, не вернувшихся из боевых походов. Теперь ведь ни для кого не секрет, сколько их было.

Памятник подводникам Балтийского флота, установленный в Кронштадте

Память о боевом прошлом нужна для настоящего и будущего. Ради того, чтобы память жила, писалась и эта книга.

Малая подводная лодка двенадцатой серии типа «Малютка»

Заключение редактора

Мемуары Льва Андреевича Курникова - это ценнейший документ истории подводной эпопеи на Балтике в период Великой Отечественной войны.
Впервые дано описание ситуации на Балтийском морском театре военных действий в хронологической последовательности событий всего периода войны с краткими характеристиками общей обстановки на всех фронтах.
Деятельность подводных лодок Балтийского флота представлена не разрозненно, а в совокупности и во взаимодействии их с управлением из одного центра, - штаба бригады подводных лодок.
Описание всех событий боевой деятельности подводных лодок делается не со стороны, а изнутри этого центра, поскольку автор всю войну находился непосредственно в центре сбора информации о состоянии подводных лодок и принятия решений. Именно это обстоятельство делает воспоминания Л.А.Курникова особенно значимыми.
Однако следует сказать, что Л.А.Курников весьма осторожно раскрывает сведения, которые ему были известны о боевой деятельности подводных лодок и обстановке внутри бригады. Ввиду этого в повествовании присутствует некоторая недосказанность. Особенно это проявляется при описании различных подходов руководства флота и руководства бригады подводных лодок к ведению боевых действий, при характеристике взаимоотношений с руководством флота, с политорганами и с комиссарами.
Для понимания сложившейся ситуации на флоте надо иметь в виду, что большие надводные корабли не вели активных боевых действий в открытом море. В море выходили только подводные лодки, эскортируемые в начале перехода малыми кораблями охраны водного района (ОВРа).
Главное внимание командования Балтийского флота было сосредоточено на обеспечении боевой деятельности подводных лодок: их подготовке к боевым походам, эскортирование при выходе из мест базирования и встреча при возвращении из боевого похода. Были периоды, когда штаб флота брал на себя управление подводными лодками в море. Такая тесная опёка подводников со стороны командования и партполитаппарата Балтийского флота сковывала их инициативу и создавала перенапряжение сил, что не способствовало достижению наилучших результатов боевой деятельности.
Начальник политуправления Наркомата ВМФ И.В.Рогов, которого за крутой нрав звали на флоте «Иваном Грозным», выступая на совещании политработников Балтики осенью 1942 года, произнёс:
- Снимите с людей, ежечасно глядящих в глаза смерти, лишнюю опёку. Дайте вернувшемуся из похода командиру встряхнуться. Пусть он погуляет в своё удовольствие, он это заслужил. Создайте ему для этого условия…
Но эта «директива» вызвала настороженность среди командиров и результатов не имела.
Неожиданные и не всегда обоснованные перемещения офицерского состава не находили логического объяснения среди подводников. В основе этих перемещений всегда стояла тайна. Таков был стиль управления в то время.
До сих пор в истории Балтийского подплава периода войны сохранилось много нераскрытых тайн, поскольку архивные документы по-прежнему засекречены. Доступ в ведомственный архив ВМФ для исследователей-историков затруднён, поэтому эпопея подводной войны глубоко ещё не изучена. Она существует только в кратких и осторожных воспоминаниях героев-подводников. При этом надо иметь в виду, что опубликованные ими воспоминания прошли через жёсткую цензуру советского периода.
Одна из первых тайн - это преждевременный взрыв личным составом пяти подводных лодок и эсминца, находившихся в ремонте на заводе Тосмаре в Либаве, и огромных запасов топлива, торпедного и минного боезапаса, сконцентрированных в городе. Кто отдал приказ на эти поспешные действия, - не ясно. А ведь это были первые и немалые потери подплава на второй день войны. Попыток эвакуации этих подводных лодок, находящихся на плаву, сделано не было.
Следующей можно назвать тайну, почему осталось без последствий то, что в Таллинском переходе боевые корабли бросили на произвол судьбы беззащитные транспорты с войсками и ранеными. И большинство транспортов были уничтожены немецкой авиацией.
В июле 1942 года корабли охранения из состава королевского флота Британии бросили в океане без прикрытия караван PQ-17. Весь мир заклеймил позором действия английского адмиралтейства, погубившего этот караван.
История необоснованного снятия с должности командира бригады подводных лодок Н.П.Египко содержит много неясностей. За четыре года войны были заменены четыре комбрига. Частая смена руководства бригады не способствовала сплочению командного состава, и большинству подводников была непонятна.
Минирование кораблей в сентябре 1941 года - это тоже весьма туманная история. Нет письменного приказа или директивы о подготовке к уничтожению Балтийского флота. Загадка состоит в том, что когда зачитали телеграмму Сталина на специальном совещании в Ленинграде о минировании кораблей, подводные лодки уже были заминированы. Кто же ранее приказал это сделать?
Предательство комиссара подводной лодки Долматова стоило командиру Л-3 Грищенко П.Д.звания Героя Советского Союза и дальнейшей карьеры. Ему десять лет не присваивали очередное воинское звание. Героический экипаж Л-3 был неофициально расформирован, фактически заменён, а командир переведён на береговую службу. Тайна судьбы П. Д. Грищенко не раскрыта.
В то же время командиру подводной лодки Щ-303 Травкину И.В. «списали» бегство с корабля в боевой обстановке старшины команды трюмных Галкина, когда подводная лодка могла быть уничтожена противником. Этот эпизод Л.А.Курников в своих воспоминаниях не упоминает. Возможно, он вырезан цензурой. Травкину «защитали» сомнительные случаи боевых успехов, и он стал Героем Советского Союза.
В этих историях Грищенко и Травкина много туманного несоответствия.
Балтийский флот не противодействовал созданию противником в течение целого года мощного Нарген-Порккалаудского противолодочного рубежа в устье Финского залива, поскольку командование не придавало этому серьёзного значения. Следовало заранее предпринять все меры, чтобы не допустить его создания.
В результате в 1943 году наши подводные лодки попали в двойную блокаду и почти два года (1943–1944) не могли выйти в открытое море и нормально воевать. Летом 1943 года их посылали на преодоление непреодолимого рубежа, то есть на верную смерть. Напрасно погибли пять лучших подводных лодок. За это никто не ответил.
Командир подводной лодки Щ-408 Кузьмин П.С. просил командование флота оказать поддержку авиацией в неравном надводном бою с катерами противника у Нарген-Порккалаудского противолодочного рубежа, но помощи не получил, и подводная лодка погибла. Но не ясно, как всё было на самом деле. Укоренившаяся в литературе легенда вызывает сомнения в её достоверности. Документальных подтверждений обстоятельств гибели Щ-408 нет.
История запечатанного конверта, который от имени командиров-подводников Балтики тайно передал начальнику Главного Морского штаба Исакову И.С. профессор академии Томашевич А.В., и последствия содержащегося в конверте письма, якобы дошедшего до Сталина, вызывают большие сомнения, поскольку действия такого рода чрезвычайно рискованны. Пока нет ни самого письма, ни письменных указаний о прекращении выходов в море подводных лодок в 1943 году.
Было ли такое письмо - это нераскрытая тайна. В машинописном тексте рукописи Л.А.Курникова, «вычищенном» цензурой, об этом письме записей нет, но легенда о нём существует.
Выдающийся мастер торпедных атак командир подводной лодки С-12 Тураев Василий Андрианович, отлично воевавший на Балтике в 1942 году, летом 1943 года переводится на Северный флот и назначается с понижением командиром подводной лодки М-108. Мотивы такого назначения не ясны. В материалах Л.А.Курникова упоминания об этом нет, но имеются места уничтоженного текста.
Командование Балтийского флота не осознало величие подвига командира подводной лодки С-13 А.И.Маринеско. Факт уничтожения двух крупных целей недооценили, и стали травить командира за мелкие нарушения порядков. Когда спохватились, было уже поздно. Народ оценил подвиги Маринеско и сделал его своим народным Героем. Власть вынуждена была признать это (посмертно).
Военное издательство подвергло цензуре и сократило авторскую рукопись Л.А.Курникова, вырезав отдельные части текста. Автору не дали сказать то, на что он решился. Вполне возможно, что проявляющиеся в воспоминаниях Л.А.Курникова недосказанность и умолчания - это результат работы цензуры. Особенно жалко изъятый текст об А.И.Маринеско, из-за чего перелом его судьбы содержит тайну.
В материалах Л.А.Курникова, подготовленных в 1991 году для печати Воениздатом, содержится таинственный портрет А.И.Маринеско при погонах капитана 2-го ранга. Когда ему было присвоено это звание, - не ясно. Решил опубликовать этот портрет в надежде, что эта тайна может проясниться. Известно, что А.И.Маринеско был капитаном 3-го ранга и разжалован до старшего лейтенанта.
Думается, что перечислены не все таинственные факты в истории Балтийского подплава периода войны.
Наверняка тайн гораздо больше. Но пока не будут раскрыты хотя бы самые важные тайны, которые ещё за семью печатями в архивах, подлинной истории подводной войны на Балтике мы не узнаем.
А тайны гибели подводных лодок - это вообще особая отдельная большая тема.
Адмирал Трибуц был хранителем многих тайн войны на Балтике, но он о них не рассказал. Не всё рассказали и героические подводники в своих воспоминаниях. Ныне в раскрытии тайн подводной войны могут помочь только архивные документы.
В литературе проскальзывают намёки, что у Трибуца был мощный покровитель в высших сферах руководства страной, который оберегал его от серьёзных неприятностей. При множестве его ошибок в руководстве Балтийским флотом, он не подвергался взысканиям и дорос до полного адмирала.
Вероятно, мемуары Л.А.Курникова возбудят противоречивые суждения относительно успешности боевых действий советских подводных лодок. Дискуссии на эту тему уже проходили не раз. В связи с этим обращу внимание читателей на то, что Л.А.Курников неоднократно упоминает, как внимательно и строго подходили командиры подводных лодок и командование бригады к оценкам результатов торпедных атак вражеских кораблей и судов.
Все цели, на которые выходили в атаку подводные лодки, разделялись на три категории:
уничтоженные, то есть потопленные;
повреждённые, в которые были попадания, но они остались на плаву;
торпедированные, по которым выпускались торпеды, однако результатов атаки командир наблюдать не мог.

Командир подводной лодки С-13 капитан 2-го ранга (?) Александр Иванович Маринеско

Боевые эпизоды атак кораблей и судов противника внимательно изучались и анализировались руководством и специалистами штаба бригады по указанным категориям результатов. При этом использовались не только донесения командиров подводных лодок и записи в корабельных журналах, но изучались данные иностранной прессы и радио, а позднее - трофейные немецкие и финские документы.
При этом о приписках никто не помышлял. Все стремились к объективным, точным и правдивым результатам боевых действий. Но через некоторое время высоким начальством отдельным командирам сомнительные случаи торпедных атак «засчитывались» как успешные.
Лев Андреевич уделял много внимания характеристикам командиров подводных лодок и других офицеров-подводников, оценке их человеческих и боевых качеств. Большинство из них он хорошо знал лично, и со многими находился в дружеских отношениях. Его оценки иногда были строги, но всегда справедливы.
Остались, к сожалению, малоизвестными в истории подводной войны на Балтике многие блестящие штабные офицеры, высококлассные специалисты, самоотверженные труженики и воины. Именно они смогли в жесточайших условиях блокады Ленинграда и Балтийского флота поддерживать боевую готовность подводных лодок и личного состава. О некоторых офицерах штаба бригады автор рассказывает.
Флагманский инженер-механик Веселовский Евгений Александрович сумел наладить ремонт всех подводных лодок в тяжелейших условиях первой блокадной зимы, непрерывных бомбёжек и артиллерийских обстрелов, когда не хватало рабочих рук, запасных частей и материалов.
Флагманский врач Кузьмин Тихон Алексеевич спас подводников от массового заболевания цингой во время блокады, наладив изготовление хвойного отвара и регулярный приём его всем личным составом. Он постоянно заботился о здоровье подводников, создав для ослабевших моряков в условиях блокады дом отдыха на Каменном острове. После войны он стал полковником медицинской службы, доктором медицинских наук, заслуженным врачом республики. У Льва Андреевича сохранился его портрет послевоенного времени, который считаю необходимым здесь поместить.
Флагманский минёр Стефан Иосифович Иодковский с помощью торпедных электриков заново смонтировал в помещении береговой базы бригады подводных лодок перевезённое из КУОППа оборудование кабинета торпедной стрельбы. Далее он наладил регулярные плановые занятия командиров подводных лодок и боевых расчётов центрального поста на тренажёре по выходу в торпедные атаки. Эти тренировки сыграли огромную роль в деле подготовки командиров и боевых расчётов подводных лодок, в повышении результативности торпедных атак.
Помощник флагманского инженера-механика Андрюк Борис Дмитриевич с несколькими старшинами «оживил» в КУОППе замёрзшую станцию лёгководолазной подготовки и наладил занятия по ЛВП. Приобретённые знания и навыки в последующем спасли жизни многим подводникам.
Таких героических примеров было тогда много.
Основное внимание в своих воспоминаниях Лев Андреевич Курников сосредоточивает на деятельности офицерского состава, и особенно на командирах подводных лодок, с которыми он постоянно взаимодействовал. Это вполне объясняется тем, что он рассказывает в основном о боевых делах подводных лодок, в которых командир играет главную роль.
Лев Андреевич заканчивал работу над рукописью воспоминаний, когда ему было уже около 90 лет. В этот период он был нездоров, да и судьба выдала ему напоследок тяжёлые утраты и горькие переживания.

Флагманский врач бригады подводных лодок КБФ в период Великой Отечественной войны Тихон Алексеевич Кузьмин

Возможно, в этом заключается причина того, что конец последней главы его мемуаров написан не так обстоятельно и не так сильно, как вся книга.
В конце книги он упоминает о том, что 5 мая 1990 года было присвоено звание Героя Советского Союза Александру Ивановичу Маринеско (посмертно), а 29 ноября 1995 года было присвоено звание Героя Российской Федерации Алексею Михайловичу Матиясевичу (посмертно).
Так отблагодарили потомки Героев-подводников за их выдающиеся подвиги во время Великой Отечественной войны. Т акие запоздалые награды появились только благодаря волне народной защиты народных героев. Много лет люди добивались этого и добились.
Однако есть ещё один народный герой-подводник - это Пётр Денисович Грищенко, который первым был представлен к званию Героя Советского Союза в 1942 году. Ему не присвоили это звание из-за клеветнических доносов комиссара. Вся ситуация с этим вопросом чрезвычайно запутана и затуманена. Это ещё одна из нераскрытых тайн подводной войны на Балтике.
Ветераны-подводники и все моряки неоднократно требовали восстановить справедливость, но безуспешно. И всё-таки тема эта людьми не забыта, несмотря на прошедшие уже 70 лет и большие перемены в обществе.
Эта тема будет «висеть» над историей Балтийского подплава до тех пор, когда Петру Денисовичу Грищенко по требованию народа будет присвоено звание Героя (посмертно).

Ю. М. Клубков

Большая крейсерская подводная лодка четырнадцатой серии типа «К»